Я достаю с полки старую, затрепанную книгу, открываю нужную страницу, и первые же прочитанные строчки наполняют меня теплом, светом и дразнящим запахом далекого моря. Наступила душная январская ночь аргентинского лета. Черное небо покрылось звездами. Медуза спокойно стояла на якоре. Тишина ночи не нарушалась ни плеском волны, ни скрипом снастей. Казалось, океан спал далеким сном.
Так начинается роман Александра Беляева Человек-амфибия, книга, давным-давно ворвавшаяся в мою жизнь загадочным, непостижимым образом и проплывшая большим, величественным кораблем по ласковым, солнечным волнам моего детства. И, думаю, не только моего. Но книга была потом, вначале был фильм.
Стояло жаркое лето 1961 года. Тот год был необыкновенно знаменательным. Это было время всеобщей эйфории. В апреле в космос прорвался Юрий Гагарин и мы, мальчишки, выпросив разрешение у владельца единственного в нашем доме телевизора КВН, прильнув к крошечному, размером с почтовый конверт экрану, увеличенному огромной линзой, с восторгом наблюдали за тем, как улыбаясь идет по ковровой дорожке космонавт номер один.
Повсеместно, то тут, то там появлялись кинотеатры и кафе с названиями Космос, Спутник, Планета, Орбита, проспекты имени Гагарина или бульвар Космонавтов. Пацаны поголовно мечтали стать космонавтами, понимая, что это единственная стоящая профессия на Земле. Мое еще недавнее желание обязательно сделаться геологом (мы почему-то жили в доме геологов, хотя никто из моих родителей никакого отношения к геологии не имел) и притаскивать из экспедиций полные рюкзаки камней, вдруг как-то померкло и закатилось.
В тот год я перешел во второй класс, и это тоже было своего рода знаменательным событием. Мы выросли на целый год и теперь могли позволить себе с чувством умудренных жизнью людей снисходительно взирать на необстрелянную мелкоту-первоклашек. Те жаркие летние дни, предоставленные с утра до вечера самим себе, мы разнообразили играми в войну, в казаков-разбойников, строили из досок и картонок штабы, воображали себя главнокомандующими, разрабатывавшими важные стратегические планы разгрома врагов.
Врагами не хотел быть никто и по этому поводу частенько разгорались жаркие дебаты. Иной раз доходило до потасовок, но в наших детских драках существовали свои железные правила: никакого мордобоя, только борьба: положил соперника на лопатки, значит, победитель.
Были еще два вида развлечений, считавшихся изысканными посещение купалки — так назывался городской водноспортивный комплекс с огромным бассейном и вышками для прыжков, и кинотеатра. Фильмов тогда, в шестидесятые, выходило немного, одна и та же лента крутилась по неделям во всех кинозалах города, и тратить время на один и тот же фильм казалось нашим родителям пустым занятием. Но это им так казалось. У нас на этот счет было совсем другое мнение.
Однажды мой дружок Мамед сказал:
— Старший брат вчера новое кино смотрел про человека, который под водой жил. Человек-амфибия называется. Говорит обалденный фильм. Пойдем?
Мы сдали пару припрятанных у него дома пустых бутылок, и на вырученные 20 копеек отправились в лучший на свете и самый любимый городской кинотеатр Ашхабад. Летом, во время школьных каникул, администрация кинотеатра разрешала юным зрителям устраиваться прямо на авансцене. Побрызгав предварительно пол водой, мы ложились голыми животами на прохладные доски, и, уткнув носы почти в самый экран, оживленно комментировали сюжет, потрясая кулаками и оглашая время от времени зал криками одобрения или досады. На нас шикали, но не сердились, понимая, что мальчишки есть мальчишки и им необходимо выплескивать свои эмоции.
На афише перед входом в кинотеатр была нарисована огромная голова в каком-то немыслимом серебристом шлеме с выпученными глазами и выставленными вперед перепончатыми лапами, как бы предупреждая: не подходите, хуже будет!
А что такое амфибия? — спросил я Мамеда.
— Не знаю, наверное, переводится как лягушка. Видишь глаза у него какие, как у жабы…
Зажав в руках синие билетики, мы вошли в зал и сели на свой любимый первый ряд. Погас свет, на экране сначала появились титры, потом пошли первые кадры, и нас тут же с головой накрыло теплыми волнами далекого моря в далекой стране, где жил Ихтиандр человек-амфибия.
Из кинотеатра мы вышли притихшие, все еще поглощенные только что увиденным зрелищем. Мы видели много фильмов, переживали за разных героев, но все это не шло ни в какое сравнение с тем потрясением, которое мы испытали, посмотрев Человека-амфибию.
Фильм таинственным образом проникал во все твои клетки, наполняя неведомым дотоле радостным ощущением жизни и одновременно грустью по ярко вспыхнувшей и так трагически оборвавшейся любви, он захватывал с первого до последнего кадра.
На другой день, раздобыв две монетки, мы с другом снова пошли в кинотеатр. И на третий день тоже. В конце концов, ему это надоело, и он предложил сменить Ихтиандра на купалку. И тогда я пошел в кино один. Вскоре я уже не мог изменить ставший традиционным маршрут. Я знал фильм наизусть, мог пересказать его от начала до конца, повторить каждый жест и каждое слово героев, и все же меня опять и опять тянуло к заветному экрану. Вот только с наличностью было туговато. Все грошики, которые я скопил, экономя на школьных обедах, быстро испарились. Но выход нашелся.
Я давно заметил, что во дворике за кинотеатром какой-то парень, который, как потом оказалось, был художником при кинотеатре, смывает краску со старых афиш. Он раскладывал на земле натянутый на раму холст, вставал на него, закатывал брюки до колен и, поливая водой из шланга, стирал краску босыми ногами.
— Дяденька, давайте я вам помогу,- предложил я свои услуги краскотеру, рассчитывая на небольшой гонорар за услугу. Спрашивал, впрочем, без всякой надежды на успех. Однако он неожиданно быстро согласился, но сразу предупредил:
— Только учти, брат, платить я тебе за это не буду.
— Да мне бы только десять копеек, в кино пройти, — жалостливым голосом попросил я.
— Ну, это не проблема, в кино я тебя и так проведу.
Я проворно заскользил ногами по полотну, глядя как под моими пятками исчезают с холста лица героев недавних фильмов. Мне почему-то стало их до слез жалко, но уж очень хотелось еще раз посмотреть на Ихтиандра. Вскоре полотно было вымытым и чистым.
Парень подвел меня к билетерше, представил как своего помощника, и вот я уже сижу в зале. Вернее не сижу, а лежу на животе на прохладных досках авансцены, ожидая наступление того волшебного момента, когда медленно погаснет свет, зал окутает призрачный полумрак и с экрана польется необыкновенная музыка Андрея Петрова Уходит рыбак в свой последний путь, прощай говорит жене, Быть может придется ему отдохнуть, уснуть на песчаном дне. Пусть дети-сироты его простят, рыбак объяснить не смог, что плакать не надо, что выбрал он лучшую из дорог….
Вместе с Ихтиандром я опускался в морские глубины, спасал от акул прекрасную Гутиэрэ, отчаянно ненавидел мерзавца Педро Зуриту и сжимал кулаки от радости, когда полный достоинства старый индеец Бальтазар, защищая свою честь и честь своей дочери, расправился с ним.
Вместе с человеком-амфибией я катался верхом на дельфине, вместе с Гутиэрэ плакал, когда злодеи погубили Ихтиандра, и ему уже нельзя было жить среди людей. Я хотел стать таким же мужественным, сильным, добрым, справедливым, как Ихтиандр. И любить так же, как он искренне, светло и беззаветно. И она пришла, моя первая детская любовь.
В тот год я с первого взгляда влюбился в соседскую девочку, с которой мы уже дружили несколько лет. Я вообразил ее своей Гутиэрэ и должен был обязательно от чего-нибудь спасти. Но акулы в нашем дворе не водились, а врагов, в виде мелкой окрестной шпаны, моя возлюбленная разогнала и без моей помощи, поскольку взяла себе за образец Ульяну Громову из Молодой гвардии и сама рвалась кого-нибудь защищать.
Моя подружка не ответила мне взаимностью, несмотря на все попытки завлечь ее песнями из Человека-амфибии, например, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно, там бы там бы там бы пить вино…. Наверное, алкоголизм на морском дне не соответствовал ее представлениям о героизме героической молодежи в то героическое время нашего славного детства. Кстати, девочка та выросла и стала известной эстрадной певицей.
Фильм вскоре сошел с экрана, уступив место другим лентам. Я больше не ходил во дворик за кинотеатром, и не стирал краску со старых афиш. Но прекрасная и трагическая история Ихтиандра, история любви, разлуки и одиночества навсегда остались со мной, став частью моей жизни.
Чтобы никогда не расставаться со своим старшим братом, как я называл Ихтиандра, я нашел книгу, которую зачитал до дыр. Только когда на море поднимается буря, старый индеец приходит в необычайное беспокойство. Он спешит на берег моря и рискуя быть смытым водой, становится на прибрежные камни и кричит, кричит день и ночь, пока не утихнет буря: Ихтиандр! Ихтиандр! Сын мой!.. Но море хранит свою тайну.
Я закрываю книгу и смотрю в окно. Недавно ушел из жизни актер Владимир Коренев, ставший при жизни легендой. Прощай, Ихтиандр. Ты все равно остался с нами.
Владимир ЗАРЕМБО