В созвездии туркменских поэтов ХХ века одна из самых ярких звёзд Курбанназар Эзизов. 1 марта ему исполнилось бы 80. Немилосердная судьба отпустила ему всего 35. Много это или мало? По человеческим меркам совсем немного, самый расцвет жизни! Но для поэта, наделенного природным даром, успевшего не просто громко заявить о себе, но прочно войти в историю литературы и навсегда остаться в благодарной народной памяти счёт особый. Об относительности возраста поэта у Эзизова есть одно ироничное стихотворение, смысл которого в том, что людям нет никакой разницы, юноша или старик сочинил полюбившиеся строки. Узнав о смерти знаменитого мастера слова, они сожалеют, что он рано скончался, хотя прожил ни много, ни мало сто лет. Вспоминается другой поэтический гений, русский классик Николай Гумилёв. Такая же короткая, но чрезвычайно плотная биография и вопиюще несправедливая, ничем не оправданная смерть от пули. При всем различии двух этих совершенно разных поэтов, творивших на разных языках в поле разных культур, совпадают не только срок их земного бытия и трагический финал, но и масштаб таланта, и основные темы их лирики. Вот почему для потомков на самом деле не так важен их возраст: поэт жив, пока его любят, пока живет язык, на котором он творил. Более того, в случае с Гумилёвым мы видим, как он фактически воскрес из небытия, вернулся уже к новым поколениям читателей и обрел мировую известность почти через семьдесят лет после гибели и едва ли не полного забвения, когда даже имя его в России опасно было упоминать. Курбанназар Эзизов, к счастью, избежал такой суровой участи. Он был оценён при жизни, не знал опалы и все эти 45 лет, прошедшие с того рокового дня 29 сентября 1975 года, когда прозвучали выстрелы, оборвавшие его путь, были периодом его канонизации. В туркменских школах он вошел в программы по литературе, издавались его книги, включая двухтомное собрание сочинений, публиковались исследования, статьи о его творчестве, воспоминания современников. Но время идет, и друзей Эзизова, его сверстников становится всё меньше. Тем более ценными являются свидетельства тех, кто знал его лично, слушал его вдохновенное чтение и навсегда сохранил в своем сердце память об этой совершенно уникальной личности. Вот лишь некоторые высказывания, которые помогают представить образ Курбанназара Эзизова, понять, каким он был. Александр АБОРСКИЙ, литературовед: Высочайшая требовательность к себе, высокое служение поэзии, редкая способность радоваться творческой удаче товарища... Ничего напоказ, ни малейшей тени неискренности. Творческое развитие Эзизова шло стремительно своими путями. Не только книги, но и в не меньшей степени среда, родичи и наставники принимали в нем участие. Беседы в детстве и ранней юности с отцом, мастером-ювелиром. С ним у сына была не только кровная связь, но и особенная, какая-то исключительная приязнь. Отец для сына - близкий доверительный собеседник и советчик, поэт не раз говорил нам о том. С постоянными спутниками сына Эзиз-ага обычно делил досуг, точно с членами своей семьи. У Курбанназара есть об отце стихи. Среди литературных учителей, крестных отцов, взявших некогда новорождённого стихотворца из пеленок и выводивших его в мир большой литературы, главная роль на протяжении всего периода его становления принадлежит Кериму Курбаннепесову. Для окружающих не секрет: Эзизов был предметом гордости Керима Курбаннепесова. Переписка молодого поэта со своим опекуном в годы армейской службы выходит из ряда обычного обмена вестями. Послания воина-танкиста Эзизова из далекого гарнизона в Ашхабад исключительно интересны. Они содержат подробные суждения о различных гранях туркменской литературы, о жгучих проблемах молодой туркменской поэзии, о ее завтрашнем дне. Эзизов внес весомую долю в национальную поэзию за тот недолгий срок, какой даровала ему судьба. В музыке его стихов навсегда сохранилось лицо подлинного поэта. Он всегда акцентировал внимание именно на лице, противопоставляя его маске. Его творчество, с первых юношеских шагов исполненное серьезных раздумий о времени и о себе, включает отклик на многие беды и трагедии мира. Но в основе своей оно жизнеутверждающе, дышит здоровьем, зовет к добру, труду и чести. Керим КУРБАННЕПЕСОВ, поэт: Лирический герой Курбанназара - мужественный, любящий, мудрый, смелый. Мысли его самостоятельны, чувства серьезны. Он ведет с тобой доверительный разговор о смысле и цели жизни: чтобы достичь цели, нужно не жалеть себя, отдавать себя целиком. Его лирика по самой своей природе тяготеет к раздумьям, к философским обобщениям жизненных наблюдений. Несмотря на новаторство, эта лирика неразрывно связана с национальной поэтической традицией. Аннаберды АГАБАЕВ, поэт: Курбанназар Эзизов чувствовал слово удивительно тонко. Оно было для него живым существом, его можно было возвысить и унизить, дать ему новую жизнь и убить. Он был очень критичен к себе и работал над каждой строкой, каждым словом. Но одновременно с этим, он чрезвычайно огорчался, встречая в стихах молодых поэтов неудачно подобранное слово, стертые штампы, затасканные метафоры, тусклые образы. На литературных посиделках, которые мы часто устраивали в шестидесятые годы, он нередко, заикаясь от волнения, кричал: Да как ты смеешь так обращаться со словом! Он произносил это с таким неподдельным гневом, будто обидели его самого близкого друга. Его отношение к слову емко выражено в строках: Слова мои, я не зову вас в гости, Вы это я, душа моя и плоть... Поражало не только его великолепное знание родного языка, но и то, как глубоко он проникал в слова нетуркменского происхождения. Многих удивляло, что он, выросший вдали от больших городов (детские годы он провел в Геоктепе и Безмеине, на Серном заводе и в Теджене), сумел до тонкостей познать русский язык, русское слово, хотя и говорил с акцентом. Икар ПАСЕВЬЕВ, журналист: У него были голубые глаза и застенчивая детская улыбка. Я в шутку называл его жертва взгляда, хотя имя Курбанназар скорее можно перевести как взгляд посвящаю, приношу в жертву тебе. Ранней весной 1957-го Курбанназара высокого, худого, погруженного в свои мысли школьника привел в редакцию детской газеты большой знаток и любитель поэзии инженер Гурт Анналиев. Как вспоминал потом будущий народный писатель и тоже наш общий друг Нуры Байрамов в то время заведующий отделом поэзии, Гурт шепнул Нуры: Этот парень из ваших, из племени поэтов. Он настоящий! Ученические робкие стихи привлекали, чувствовалось, что юный автор хорошо знаком не только с туркменской, но и мировой поэзией. С тех пор он часто бывал в газете, начал публиковаться. После окончания ТГУ даже работал там. Нуры внимательно следил за его творчеством, говорил, что в поэзии Курбанназар тоже зергер, мастер, и намекал, что и Махтумкули был хорошим ювелиром. Стихи и поэмы Курбанназара становились ярким явлением молодой поэзии 60-70-х годов. Приведенные здесь высказывания четырех друзей Эзизова, которых уже нет в живых, взяты из их мемуарных очерков, опубликованных в разные годы и, безусловно, заслуживающих переиздания, так же, как и немало других текстов, написанных сверстниками и духовными наследниками поэта. Отдельная тема его крепкая дружба и творческое сотрудничество с поэтом Юрием Рябининым и композитором Нуры Халмамедовым, и об этом еще будет немало сказано и написано. Но самая главная загадка творчества Курбанназара Эзизова, конечно же, подобна загадке любого большого поэта: как сделаны его стихи? Каким образом ему удавалось выстраивать тот волшебный порядок слов, который только и создает чудо поэзии? Конечно, он черпал вдохновение из родной речи, чувствовал себя пастухом на пастбище слов это его метафора. И как ни горько от мысли, что слишком многого он не успел, утешением могут стать слова ценимого им Василия Жуковского: О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были…