За последние два десятилетия в Туркменистане изменились многие традиции. Праздники стали пышнее: неравенство растет, и семьи стараются показать друг другу, что они — в числе успешных. Но и печальные мероприятия стали другими — похороны и поминки привлекают внимание тех, кто во всем ищет выгоду; меняется отношение к смерти самого окружения усопших. На это обратил внимание подписчик turkmen.news из России — бывший ашхабадец, недавно посетивший родину. Увиденное привело его в уныние, которым он поделился в письме в редакцию.
Ашхабад наша семья покинула в начале нулевых. С тех пор я не приезжал в родной город. Но мысль о посещении могил родителей, моих и жены, не оставляла. Я решил, что пора уже приехать и отдать дань их памяти, а заодно — навестить родню, познакомиться с новым ее поколением.
Столица меня приятно удивила: ухоженный, чистый, красивый город. Здания в богатом архитектурном убранстве, торговые центры с широким ассортиментом продовольственных и промышленных товаров, красивые проспекты, дорогие автомобили…
А вот люди… Люди оставили прямо противоположное впечатление: они стали совсем не теми, что четверть века назад. Им не до разговоров по душам за дастарханом с пиалой чая — каждый погружен в свои мысли и свои заботы. Было ощущение, что людей ничто не радует, не восхищает. А я виделся и со своими одноклассниками, и с бывшими соседями, и с коллегами — приглашал их на садака в память о моих родителях.
Забегая вперед, скажу, что во время моего пребывания в Ашхабаде скоропостижно скончался родственник супруги. Так что я позвал тех же знакомых и на поминки по нему. Многие ни на одно мероприятие так и не пришли, хотя клятвенно обещали. Одни сослались на чрезмерную занятость, не пожелав ради встречи через столько лет отложить ненадолго свои дела. Другие еле дождались окончания заупокойной молитвы тебэрек и тут же откланялись.
Еще одним потрясением стало кладбище в Чоганлы. Я помню, каким оно было небольшим незадолго до нашего отъезда. Сейчас погост сильно разросся: мраморным стелам, могильным ограждениям, холмам и холмикам несть числа. Знакомые рассказали, что смертей особенно много было в ковидные годы, скорбные процессии шли одна за другой. А на произнесение самого слова “коронавирус” существовал негласный запрет, потому что тогдашний президент Гурбангулы Бердымухамедов заявил, что эта страшная болезнь, охватившая весь мир, обошла Туркменистан стороной. Родственники умерших следовали запрету и говорили всем, мол, бедняга имярек умер от сердечного приступа или от той плохой болезни, имея в виду онкологию.
Кладбище в Чоганлы продолжает принимать умерших. Навещая могилы родных, я заметил много свежих захоронений, а когда хоронили родственника супруги, то еще десятки появившихся за прошедшие 3-4 дня. Не успевает земля подсохнуть на одних холмиках, как вокруг появляются новые с еще влажным грунтом. Возникало ощущение, будто обретших здесь покой больше, чем здравствующих жителей столицы.
Но меня ждали и более личные неприятные открытия — на похоронах родственника. Большинство людей, безусловно, сострадало переживающей горе семье. Но кое-кто, надев на голову чалму, видел во всем происходящем возможность заполучить дивиденды в виде денег, продуктов и даже вещей усопшего. Так, когда я передал слова соболезнования вдове, та разрыдалась и призналась, что теперь и похороны в Ашхабаде стали платными.
Расходы на проведение траурных обрядов были во все времена, но теперь к ним добавилась и плата за услуги служителей культа: ишанов, мулл, ахунов и других. Их наглость и жадность до всего, что можно взять с переживающей горе семьи, меня поразила. Например, мулла, который при выносе тела из дома читал молитву-джиназа, предварительно затребовал у вдовы 2 тысячи манатов за свою работу. А это ни много ни мало — около 100 долларов по рыночному курсу. Семье пришлось их отдать.
Помнится, раньше участвующим в обряде джиназа деньги тоже давали. Но это были мелкие купюры, а к ним — несколько лепешек и горсть сладостей, завернутых в платок или в белую бязь. И, самое главное, в те времена ни один мулла, имам или ишан сами деньги не просили, а тем более не требовали. Они довольствовались тем, что им давали от души, и добросовестно исполняли все ритуалы, предусмотренные шариатом и адатом. Сейчас же муллы и их нравы изменились. Их может описать туркменская поговорка: их алчность бежит впереди них самих.
И вот, что еще меня потрясло. По адату, когда тело покойного отвозят на кладбище, приносят в жертву овцу или козу. Из мяса животного готовится жаркое. Вернувшиеся с кладбища люди и те, кто пришел выразить соболезнования, не стараются наесться, а лишь отведывают кусочек-другой с общего блюда. Каково было мое удивление, когда мулла еще до приготовления жаркого велел отложить ему одну баранью ногу: мол, это пай для имама мечети. А еще раньше, закончив ритуал определения возраста покойного по мусульманскому летоисчислению, мулла велел отнести в его машину весь рис, используемый при отправлении данного ритуала. Позже я узнал, что в мешке было не меньше 20 килограммов. Ненасытный мулла затребовал и ковер, которым были покрыты носилки под умершим и который затем вернулся с кладбища в дом. Прихватил священнослужитель и кое-что из одежды покойного — якобы для бедных и обездоленных, чтобы те тоже молились за упокой души.
Но и это, как оказалось, еще не все. После проведения поминок семи дней алчный мулла заинтересовался, кому достанется имущество покойного. К счастью, у вдовы есть и дети, и внуки — наследство будет, между кем распределить.
К моему большому огорчению, ашхабадцы воспринимают все эти запросы современных служителей культа, чьи пороки и алчность почти 300 лет назад высмеивал Махтумкули Фраги, как обычное, нормальное явление. Когда я посоветовал гнать такого муллу в шею, родственники обреченно ответили: А кого позовешь — все муллы теперь такие….
Больше месяца прошло с тех пор, как я уехал из Туркменистана. Но все не могу успокоиться. Вспоминая кладбище в Чоганлы и того муллу-хапугу с ненасытными глазами, я задаюсь вопросом: где совесть у таких мулл, почему не боятся гнева Всевышнего? Они — правда наместники Аллаха на земле? А куда смотрят муфтият и высшие чины духовенства Туркменистана? Неужто не в курсе, кто совершает прегрешения, прикрываясь именем Бога? И ответов на свои вопросы я не нахожу.
В Ашхабаде набирают популярность палатки для торжеств — но ставят их поперек дорог
Туркменистан жестко регулирует визы для посещения могил родных
Битва за мечеть. В Шатлыке пытаются сместить неудобного муллу
Нехватка денег на лекарства и гробы. Хроника коронавируса в Туркменистане
.related-post {}
.related-post .post-list {
text-align: left;
}
.related-post .post-list .item {
margin: 10px;
padding: 0px;
}
.related-post .headline {
font-size: 18px !important;
color: #999999 !important;
}
.related-post .post-list .item .post_title {
font-size: 16px;
color: #3f3f3f;
margin: 10px 0px;
padding: 0px;
display: block;
text-decoration: none;
}
.related-post .post-list .item .post_thumb {
max-height: 220px;
margin: 10px 0px;
padding: 0px;
display: block;
}
.related-post .post-list .item .post_excerpt {
font-size: 13px;
color: #3f3f3f;
margin: 10px 0px;
padding: 0px;
display: block;
text-decoration: none;
}
@media only screen and (min-width: 1024px) {
.related-post .post-list .item {
width: 24%;
}
}
@media only screen and (min-width: 768px) and (max-width: 1023px) {
.related-post .post-list .item {
width: 40%;
}
}
@media only screen and (min-width: 0px) and (max-width: 767px) {
.related-post .post-list .item {
width: 90%;
}
}
The post Похороны как симптом: Переселенца из Туркменистана поразили новые бездушные традиции родины appeared first on Turkmen.News.